Такой вывод сделал Верховный Суд РФ.

Как разъяснили в прокуратуре ХМАО – Югры, судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации в своем определении от 14.10.2019  разъяснила, что недостатки медпомощи могут причинять моральный вред не только самому пациенту, но и его близким,  а кроме того, моральный вред может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственника.

Выводы сделаны по обстоятельствам гражданского дела о компенсации морального вреда, причиненного неправильным лечением пожилого пациента с инвалидностью по заболеванию сердца: он жаловался врачу приемного отделения на острую боль, отмечал, что эта боль очень походит на ту, которую он чувствовал при инфаркте несколько лет назад, однако ему сделали ЭКГ, взяли кровь и с диагнозом “остеохондроз” отправили домой.

Через несколько часов пациент скончался дома, причиной смерти явились обильная кровопотеря, разрыв расслаивающейся аневризмы аорты, атеросклероз аорты.

Сын покойного обратился с иском о возмещении морального вреда в связи с дефектами лечения, но в удовлетворении требований истца суд отказал, сославшись на наличие дефектов медпомощи, а также на судебно-медицинскую экспертизу, которая пришла к выводу, что даже в случае выполнения всех необходимых мероприятий пациент был уже обречен.

Вторая инстанция согласилась с этим, присовокупив, что наличие недостатков оказания умершему медицинской помощи могло свидетельствовать о причинении морального вреда только ему самому, но не его сыну.

Верховный Суд РФ, изучив дело, отметил массу процессуальных и материально-правовых ошибок и отправил дело на новое рассмотрение, потому что:

бремя доказывания обстоятельств, касающихся некачественного оказания медпомощи и причинно-следственной связи между таковым и наступившей смертью отца истца, было незаконно возложено на истца. При этом ответчик (больница) не представлял доказательств отсутствия его вины в оказании пациенту медпомощи, не соответствующей установленным порядкам и стандартам;

суд отказал истцу в назначении по делу комплексной судебно-медицинской экспертизы. При этом суд самостоятельно, без привлечения специалистов в области медицины, ограничился ссылками на заключения судебно-медицинских экспертиз, проведенных на основании постановлений следователя СКР в рамках проводимой им проверки. Однако эти экспертизы проводились, а их результаты оценивались следователем, исключительно в целях установления наличия оснований для возбуждения уголовного дела по ст. 109 УК РФ (Причинение смерти по неосторожности). А значит, они не могли препятствовать суду назначить экспертизу по гражданскому делу;

незаконен вывод суда апелляционной инстанции о том, что дефекты медпомощи могут причинить страдания исключительно пациенту, а не его близким. Делая такой вывод, суд не определил, какие права сына нарушены недостатками медпомощи, оказанной его отцу и его последующей смертью, не принял во внимание, что здоровье – это состояние полного социального, психологического и физического благополучия человека, которое может быть нарушено ненадлежащим оказанием пациенту медицинской помощи, а при смерти пациента нарушается и неимущественное право членов его семьи на здоровье, родственные и семейные связи, на семейную жизнь. В частности, сын указывал в иске, что если бы отец был госпитализирован, то его можно было бы спасти, в то время как врачи больницы оставили его в беспомощном и заведомо опасном для жизни и здоровья состоянии. Данный довод не был оценен судами;
судебные инстанции, сделав вывод об отсутствии вины больницы в некачественном оказании медпомощи, не применили к спорным отношениям положения статьи 70 Федерального закона “Об основах охраны здоровья граждан в РФ” о полномочиях лечащего врача при оказании медицинской помощи пациенту.

Таким образом, вывод суда первой инстанции об отсутствии доказательств, подтверждающих наличие причинной связи между нарушениями при оказании медицинской помощи пациенту и его смертью, не может быть признан основанным на законе.

Фото – pixabay.com